|
Жил на Алтае старый большой медведь. Его любимая еда — кедровый орех.
Брал он орехи только с одного кедра. Толстый кедр, в шесть обхватов. Ветки
частые. Хвоя шелковая. Сквозь нее никогда дождь не каплет. Издали посмотришь
— будто десять кедров из одного корня выросло. Это дерево старый большой
медведь от зверей и людей заботливо охранял. Хорошо жилось медведю подле
широкого кедра.
Но вот однажды пришел медведь, а у толстого кедра орехов нет. Ходил медведь
вокруг, глазам своим не верил. Уцепился за ветви — будто свинец к пояснице
привязан. -
"Долго не евши, разве так отяжелеешь? Видно, состарился я".
Согнулись ветви кедра от тяжести медведя, чуть-чуть не треснули. На вершину
кедра вскарабкался старик, каждую веточку осмотрел. Нет орехов.
На другой год пришел медведь — орехов все нет. На третий год—опять пусто.
Посмотрел большой медведь на свою бурую мохнатую шерсть: как огнем опаленная,
пожелтела.
"Э-э-э, ма-а-аш, как я похудел!"
Двинулся медведь сквозь частый лее искать себе пропитания. Бурную реку
перебродил, каменными россыпями шагал, по зеленой шелковой мураве ступал.
Сколько зверей встречалось ему, даже глазом не повел.
— Брык-брык, сык-сык! — вдруг закричал бурундук, испугавшись большого
медведя.
Медведь остановился. Поднял переднюю лапу, шагнуть хотел и, не опустив
ее, не дыша, остановился...
«Э-э-э... ма-а-аш, как же я забыл?.. Бурундук очень старательный хозяин.
Он на три года вперед запасается. Погоди, погоди, погоди! Надо нору его
раскопать: у него закрома никогда пустыми не стоят".
И пошел нюхать. И нашел. Не легко старому твердую землю копать. Вот корень.
Зубами грызть — зубы не берут. Лапами тащить — силы нет. Медведь размахнулся:
рраз! — сосна упала. Медведь размахнулся: два! — береза повалилась. Услыхал
эту возню бурундук и ум потерял. Сердце изо рта выскочить хочет. Передними
лапами рот зажал, из глаз слезы ключом бьют. «Такого большого медведя
заметив, зачем я крикнул? Рот мой, разорвись!»
Кое-как на дне норы, в сторонке, выцарапал бурундук ямку и спрятался туда.
Медведь наконец-то перегрыз корень, просунул лапу — один орех нашел. «Э-э-э...
ма-а-аш, сказал же я: бурундук — запасливый хозяин".
Морда медведя посветлела. От радости слеза блеснула. Дальше полез лапой
— еще больше орехов нашел. Обрадовался медведь: «Э-э-э... ма-а-аш, еще
поживу, видно! Этого милого бурундука как же я поблагодарю? Чем отдарю?"
Отощавший желудок медведя наполнился. Утомленное тело легким стало. Шерсть
светится, как золотая. Большой медведь оглянулся, себя пощупал: бурундуку
подарить нечего. «Стыд будет мне, если чужую пищу съев, спасибо не скажу.
Где же этот милый бурундук?"
Посмотрел кругом — бурундука не видит.
Медведь заглянул в норку, увидел ямку, хвост бурундука над ней торчком
стоит. «Э-э-э... ма-а-аш... Хозяин-то, оказывается, здесь!»
— Благодарю! Пусть ваши закрома пустыми не стоят. Вы такой добрый, будьте
всегда счастливыми. Позвольте вашу честную лапу от души пожать!
Протянул медведь бурундуку правую лапу, но бурундук медвежьего языка не
понимает. Увидев над собой черную лапу, закричал:
— Брык-брык, сык-сык! — и скок из норы. А медведь лапой его подхватил.
— Благодарю вас, маленький, — говорит, — голодного меня вы накормили,
усталому мне отдых дали. Нестареющим, крепким будьте. Небеднеющим — богатым
желаю вам быть.
Бурундук слов медведя не может понять, он по-медвежьему разговаривать
никогда не учился. Освободиться, бежать хочет, медвежью жесткую ладонь
тонкими коготками скребет, а у медведя ладонь даже не чешется.
— Э-э-э, ма-а-аш, где вы росли — моих слов не понимаете? Я вам говорю
спа-си-и-бо! Сколько раз повторяю, а вы не отвечаете. Улыбнитесь хоть
немножко. Я же вас благодарю. Спасибо вам говорю!
Замолчал медведь. А бурундук думает: «Кончил со мной медведь разговаривать,
теперь есть начнет".
Рванулся из последних сил.
— Э-э-э, ма-а-аш, не хотите слов понимать? Поднял правую лапу и погладил
бурундука с головы до хвоста. От пяти черных медвежьих когтей заструились
на спине бурундука пять черных красивых полос. Вот с тех пор и носит потомство
бурундука нарядную шубу — медвежий подарок.
|
